Обнаружил на e-library публикацию, которую когда-то давным-давно готовил в журнал «Традиции и современность».
Вышла публикация в восьмом номере журнала за 2008-й год. Стр. 157-176.
Кому интересно, можно почитать в pdf.
Благодаря товарищеской помощи, получил копию одного уникального документа. Полностью об этом документе в свое время и в своем месте. А пока только один отрывок.
Мамонтов остановился в доме одного священника и, если принять во внимание ненависть Соввласти к духовенству и преследования, то нельзя не признаться, что этот поступок Мамонтова, знавшего, конечно, что он в Тамбове на короткое время, был определенно бестактным.
Но более того: он оказался гибельным для семьи этого иерея, ибо последняя, по возвращении Совдепов в Тамбов подверглась большим гонениям; самого священника белые взяли с собою.
Также в этом документе рассказано об аресте и последующем расстреле статс-дамы А.Н. Нарышкиной, названы имена убийц. Рассказано о взятии мамонтовцами Тамбова, их пребывании в городе, уходе, последующих событиях и о многом другом. К сожалению, негде опубликовать.
Из одной книжечки.
Публикуемые воспоминания написаны в 1937 году, в столетний юбилей со дня кончины А.С. Пушкина. В это время владыка Вениамин проходил архипастырское служение в Америке.
«Что в имени тебе моем…»
…Юбилей Пушкина. Сначала я был равнодушен этому. «Чужой» он Церкви – думалось мне. Может быть, он свой для интеллигенции? И да, и нет, то есть не вполне: он глубже ее, светлее. Может быть, он нужен как революционное знамя какое-нибудь? Но что нам, Церкви, до него?! Что верующему человеку до поэта, который жил как бы вне веры, вне Церкви?
… Надо быть беспристрастным, нужно заранее освободиться от юбилейной обязанности славословить чествуемого поэта во что бы то ни стало и посмотреть на вопрос открытми очами, честно. Да и усопшему теперь славословия не нужны – он в ином мире, где суд правый. И справедливая оценка здесь будет искупительным делом для него там. А похвалы, да еще официально расточаемые, могут быть поэтому не только в огорчение, но и в осуждение пред очами Праведного Искупителя.
Впрочем, и сам поэт предпочитал при житии правду и не любил лести:
«Нет, я не льстец…
…Беда стране, где раб и льстец…»
Вот пришел и день юбилея. Я был тогда в одном доме в Америке, где имелось прекрасное радио. Хозяин предупредил, что сейчас начнется передача о честовании Пушкина в Москве, о чем было объявлено в газетах. И вдруг моя душа встревожилась. Мы придвинулись к радио. Минута, две полного молчания… Началось чествование Пушкина… Слушаю речи… И вдруг накипели на сердце слезы и сладко от имени его… Как родному откликнулось мое сердце, при первых же словах о Пушкине:
«Но в день печали, в тишине,
Произнеси его тоскуя».
Пушкин… Нежно и чисто звучало в сердце имя его, как чистая любовь к родному.
Пусть будет здесь. На память.
Результат обучения — книга http://rostislav.prosvetov.ru/2016/11/25/mitropolit-veniamin-fedchenkov-sluzhenie-v-amerike-1933-1947.html и публикации по теме.
Не так давно выкупил у коллекционера в Саратове четыре редкие фотографии митрополита Вениамина (Федченкова). Вот одна из них. Сегодня 137 лет со дня рождения Владыки.
Юбилейные Пятые Вениаминовские чтения в этом году пройдут 17 октября в р.п. Умёте Тамбовской области (Уваровская и Кирсановская епархия). Там же, где проходили и Первые.
«Нас приучали смотреть на всякую революцию только как на зло. Но мне не раз уже вспоминался переворот: разделение еврейского царства — на Иудейское и Израильское.
Как написано в Третьей книге Царств, царь Ровоам уже собрал из Иудина и Вениаминова колен сто восемьдесят тысяч отборных воинов, дабы воевать с домом Израилевым. Но было слово Божие к Самею, человеку Божию, и сказано: скажи Ровоаму… и прочему народу: так говорит Господь: не ходите и не начинайте войны с братьями вашими, сынами Израилевыми; возвратитесь каждый в дом свой, ИБО ОТ МЕНЯ ЭТО БЫЛО. И послушались они слова Господня (3 Цар. 12, 21-24).
Когда я впервые прочитал это место, то удивился, что революция Иеровоама — от Господа была. А еще прежде он был благословлен на царство пророком Ахиею, который разорвал свою одежду на двенадцать частей, по количеству колен еврейских, и десять отдал Иеровоаму, сказав при этом от имени Божия: вот, Я исторгаю царство из руки Соломоновой и даю тебе десять колен… Это за то, что они оставили Меня… Тебя Я избираю… и будешь царем над Израилем (3 Цар. 11, 31, 33, 37).Так и наша революция была — от Бога. И нам никак не следовало бы восставать против нее, а покорно подчиниться ей, как посланной Богом за грехи наши. Но, увы! Мы не послушались решения Божия и не винили себя самих — как бы следовало нам. Потому скорби для Церкви продолжались много лет. Но и теперь нам приходится еще смиряться, — как и должно, — пока не покаемся до конца, приняв данную нам власть, как от руки Божией, — со всею искренностью…
Ввиду же того, что этого еще не было вполне, Господь одних выгнал за пределы Родины, другие наказаны здесь — высылками, тяжкими работами, заключениями, ранней смертью, продолжением беженства. И наоборот: кто признал советскую власть, тех она впускала в родной дом… Попал и я. И видно, милость Божия коснулась меня, грешного… Еще в 1926 году я решил возвратиться на Родину. Советская власть разрешила мне это. Но заграничная церковная власть не позволила этого. Однако я подчинился Русской Патриархии и уехал в Сербский монастырь, укрепившись в решении признать и советскую власть… Так совершился у меня перелом в душе. Я молился сорок дней в монастыре. И переписывался с Афонскими старцами, архимандритом Мисаилом и архимандритом Кириком, которые благословили меня на поездку в Россию… Но это случилось еще через двадцать лет, после блужданий по Европе и четырнадцатилетней жизни в Америке…
По Божьему Промыслу было две войны с немцами; я в Америке уже работал за Родину, убежденно став за нее. А в 1945 году приезжал на интронизацию патриарха Алексия… И воротился обратно…»
Вениамин (Федченков), митр. Письма о монашестве. Божьи люди. М.: Правило веры. С. 95-98.
Леонид Алексеевич Гринченко (1898–?), богослов. После революции эмигрировал в Югославию. Учился в Белградском университете (1922-1926). Принимал участие в Свято-Серафимовском братстве. Переехал в Париж. Окончил Богословский институт в Париже (1930). Изучал римско-католическое богословие в Риме. В 1930-е выступал в Париже и его пригородах с докладами, проводил духовные беседы. Опубликовал две работы в «Вестнике РСХД» (1927, 1930). В 1935 организовал на Трехсвятительском подворье в Париже семинар «Православное мировоззрение». Читал курс «Каноническое право» на богословских курсах при Богословском институте Святого Дионисия (1944). После Второй мировой войны продолжал читать лекции на Трехсвятительском подворье. Затем вернулся в Россию.
На этом все найденные биографии Л.А. Гринченко обрываются. Дополняем их сведениями из автобиографии самого Леонида Алексеевича, обнаруженных в Балашовском архиве.
Якову Андреевичу Климову
КРАТКАЯ АВТОБИОГРАФИЯ
ГРИНЧЕНКО Леонида Алексеевича, крестьянского происхождения, родился в Екатеринославле 8.8.1898 г.
Дед Гринченко, Матвей Андреевич, украинец-переселенец из Харьковской губернии, осел в русской деревне Каракова Екатеринославской губернии, Бахмутского уезда, около станции Гришино (Теперь Красноармейск), женился на русской татьяне Семеновне Саприкиной, по-украински не говорил.
Отец после отбытия воинской повинности в г. Екатеринославле, там же поступил на службу конторщиком в Управление железной дороги. В течении 50 лет, до и после революции, служил на одном и том же месте, дослужился до старшего счетовода. Женат на русской Анастасии Петровне Крупка.
Окончил 1-ое Екатеринославское реальное училище 1.6.18. Через несколько дней после окончания среднего образования, движимый исключительно патриотическим чувством и национальной обидой, т.к. не мог понять смысла Брест-Литовского договора и не хотел принимать немецкой оккупации (по молодости лет в политической эконмоии не разбирался), перебрался из занятого Екатеринослава в Новочеркасск, где вступил в ряды деникинско-врангелевской армии и был в ней до конца, т.е. до разгрома ее в Крыму в 1920 году. (В самом конце эпопеи 28–3.20 был произведен в офицеры, командных должностей не занимал). В рядах остатков армии сидел в французском концлагере в Галиполии и нес службу пограничника в Югославии. Здесь прочел в эмигрантской газете известное воззвание патриарха Тихона о лояльности к Советской власти. Не будучи в то время еще церковником, почему то понял и признал его внутреннюю правду и поэтому подал заявление о выходе из находившейся на Югославской службе белогвардейской организации, для прохождения образования в ноябре 1923 г. С этого времени ни в каких белогвардейских или эмигрантских политических организациях не состоял.
Поступив в Белградский университет на архитектурное отделение, пробыл там три года, одновременно работал на различных работах: от пильщика дров и разносчика молока до чертежника и техника. Затем в сентябре 1926 года уехал в Париж и поступил в недавно открытый там Высший Православный Богословский институт, ректором которого в то время был епископ Вениамин Федченков (в настоящее время митрополит Саратовский и Балашовский). Последний стал открыто в 1930 году на советскую позицию и пошел на разрыв с эмигрантскими антисоветскими кругами и основал свою собственную церковь, подчинявшуюся Москве.
Как постоянный единомышленник и ближайший сотрудник епископа Вениамина естественно не мог рассчитывать на научную карьеру и получение ученой степени от эмигрантских церковных кругов, несмотря на то, что кончил институт первым. (По той же причине принадлежности к церкви подчиняющейся Москве разошелся с невестой имевшей 40 000 000 приданного — Ольгой Дмитриевной Вальневой). Потому в 1930 г. поступил в Римский католический институт (с разрешения епископа Вениамина), где изучал римское и церковное право.
