Прочитал на днях роман Алексея Иванова «Общага-на-крови». В памяти вдруг живо всплыли картинки былых лет, дух общаги и захотелось поделиться некоторыми своими воспоминаниями. Запечатлить здесь кое-что. Как-никак, то была целая эпоха, «совсем другое время». Конечно, в голове все видится значительно стройнее, чем на бумаге. Однако, посмотрим насколько хватит моего запала, чтобы рассказать что-то важное. «Колхоз» (когда первокурсников отправляют на месяц в село убирать картошку) и «общага» — это два самых ярких эпизода, которые для многих запоминаются так, будто происходили вчера.
В выборе места учебы по окончании школы у меня не было сомнений — Тамбовский государственный педагогический институт (ТГПИ), где учились моя мама, отец, бабушка и две моих тетки. В первое время своего знакомства с Тамбовом я его жутко боялся и ненавидел. Возможно, он стал для меня злым и чужим после того, как нас с другом в один из приездов выцепили местные на центральном рынке и стали «трясти» деньги. По голове тогда никто не получил, да и денег они натрясли немного, от силы 7 рублей, но осадок остался неприятный.
О жизни на квартире тогда, в начале 90-х, никто из нас не помышлял. В пединституте было три общежития: общежитие на Полковой, на Советской пятиэтажка и там же «элитная» девятиэтажка. Все три общежития по разным причинам со временем мне стали хорошо знакомы.
При поступлении в институт необходимо было не только сдавать экзамены, но и посещать перед этим никому ненужные и, в общем-то, бесполезные консультации. Чтобы не мотаться каждый день за 100 км туда-сюда в родной городок, нужно было этот пред- и экзаменационный периоды где-то перекантоваться в Тамбове. С неделю я жил на квартире у маминых однокашников Владимира и Светланы Середы, а потом перешел в пятиэтажку на Советской жить там «на птичьих правах» вместе со своим школьным другом.
В летние дни в общаге пустынно и одиноко. На всем нашем этаже не было ни души, за исключением одной комнаты, где разместились два абитуриента из Воркуты (один поступал на спортфак, другой — на геофак). Естественно, скорешились. Устав от нашей дружбы и вступая теперь в новую жизнь, товарищ мой потянулся к спортфаковцу, парню несомненно более крутому и при деньгах. Мне же, на фоне нашей общей любви к Depeche Mode, был близок другой воркутинец. Никто, конечно, за такой короткий срок друг с другом не сошелся, но и прежние дружеские узы каким-то образом здесь испарились.
И вот мы сидим все вместе вечером в нашей комнате, отмечаем шампанским успешно сданный экзамен нового товарища. Воркутинцы пригласили с верхнего этажа двух девчонок, застрявших по какой-то своей причине летом в общаге (то ли второй, то ли третий курс), сидим знакомимся. Одна из них — довольно симпатичная и в меру скромная девушка. Пьем, курим, болтаем. Девушка улыбается, но как-то сконфуженно. Напряжение тает, шутки-прибаутки, хмель, девушка начинает смеяться и… тут мы замечаем, что у нее нет двух передних зубов. Это как это? А так, объясняет: не открывала спортфаку, вышибли дверь, а потом и зубы. Здравствуй, общага! — как говорится. Первое откровение.
В тот же вечер наш спортфаковец пошел ночевать к этой необычной девушке. «Вернется беззубым», — пошутили мы. Не потому что ему их тоже выбьют (в общаге-то и не было толком никого). По другой причине. От нашего братства он откололся и теперь будет сродни ей. Здравствуй, общага! — как говорится, где каждый сам по себе и свободен.
Продолжение может последовать, а может и не последовать вовсе.