Решил все же выйти за рамки тематики нынешних Тамбовских краеведческих чтений и представить свой доклад именно в Тамбове, и именно сейчас. Мало того, что Первая мировая плавно перетекла в Гражданскую, а  чтения, в числе прочего, рассматривали проблему «военного фактора в истории и культуре России». Но и сам Крым, война «своих со своими» сейчас весьма актуальная тема. К тому же митрополит Вениамин  уроженец Тамбовской губернии. У Булгакова в «Беге»  и у Олеся Гончара в «Перекопе» он уж совсем оболган и представлен в карикатурном виде. Нужно было восстанавливать справедливость и представить другой взгляд на главу духовенства Армии и Флота при Врангеле.

Итак, доклад был озвучен 10 декабря 2014 г. на Тамбовских краеведческих чтениях и прилагается ниже.

ЕПИСКОП АРМИИ И ФЛОТА ВЕНИАМИН (ФЕДЧЕНКОВ)

И ОРГАНИЗАЦИЯ СЛУЖЕНИЯ ВОЕННОГО ДУХОВЕНСТВА

В КРЫМУ ПРИ ГЕНЕРАЛЕ ВРАНГЕЛЕ

Просветов Ростислав Юрьевич

Общецерковная аспирантура и докторантура

им. свв. равноап. Кирилла и Мефодия, г. Москва, аспирант

кафедры церковной истории, e-mail: kraevedster@gmail.com

Научный руководитель: А. И. Мраморнов, к.и.н., доцент кафедры

стран постсоветского зарубежья РГГУ, ученый секретарь Общецерковной аспирантуры и докторантуры

им. свв. равноап. Кирилла и Мефодия

Епископ Севастопольский Вениамин (Федченков) возглавил духовенство армии и флота вооруженных сил Юга России в 1920-м году. При его участии была сформирована вертикаль управления военным духовенством, в задачу которого входило удовлетворение религиозных нужд больных и раненых воинов, напутствие умирающих, погребение умерших, извещение об их смерти родственников, совершение богослужений и активное проповедничество. Епископ Вениамин не только координировал всю деятельность военных священников, но и сам выступал с «воззваниями» в печати, а также периодически выезжал на фронт. Опыт его архипастырского служения и организации служения духовенства в период военных действий может быть востребован в современных условиях, учитывая возрождение военного духовенства в российской армии.

Ключевые слова: Крым, митрополит Вениамин (Федченков), военное духовенство, Белое движение, гражданская война, капелланы.

Вениамин (Федченков) стал викарием Таврической епархии, епископом Севастопольским в 1919-м году, когда ему шел 39-й год. Назначение новопоставленного епископа на Севастопольскую кафедру привело к значительному оживлению религиозной жизни в городе. Он почти ежедневно совершал богослужения в городских храмах, произносил вдохновенные проповеди с церковного амвона, организовывал крестные ходы. При поддержке нового епископа стали активнее действовать братства и сестричества. Более того, они были созданы теперь во всех храмах викариатства. По инициативе епископа Вениамина в ряде приходов Севастополя стали создаваться детские религиозные организации [1]. Все это привлекало внимание людей к личности активного епископа, а вскоре он и приобрел всеобщую любовь своей паствы. К тому же, для Крыма владыка не был новым человеком. Еще в 1911-1913-х годах епископ Вениамин служил здесь в качестве ректора Таврической духовной семинарии, а в 1917-м году – провел в Крыму почти всю весну и лето, находясь на излечении в Свято-Георгиевском Севастопольском монастыре. Осенью того же года он был вновь призван возглавлять Таврическую семинарию и пребывал в этой должности до своего поставления на Севастопольскую кафедру.

Местом проживания нового викарного епископа был избран Херсонесский монастырь. Здесь проходила большая часть всех богослужений, на которых присутствовали представители делегаций из различных государств, посещавших тогда Таврическую епархию. Губернский город Симферополь стал, фактически, периферией Крыма, тогда как в прибрежных городах и, в особенности, в Севастополе была сконцентрирована вся военно-политическая жизнь полуострова. Нельзя не отметить и тот факт, что в Крыму в то время сосредоточилось достаточно большое количество духовенства и религиозных деятелей Русской Православной Церкви, которые покинули территории, занятые большевиками. Переезд в Севастополь Временного высшего церковного управления Юга России также подтверждал стратегическое значение этого города. В связи с этим фигура местного епископа в епархии становилась если и не центральной, то весьма значимой.

В феврале 1920 года в Таврическую епархию пришло послание Патриарха Тихона (Беллавина), в котором духовенству запрещалось «вмешиваться в политическую жизнь страны, принадлежать к каким-либо партиям, а тем более делать богослужебные обряды и священнодействия орудием политических демонстраций» [2]. Спустя годы, епископ Вениамин говорил о реакции архиереев на это послание: «В оправдание свое мы решили, что этот указ касается тех областей, где существует советская власть, и не может распространяться на местности, где господствуют белые. Наше отстранение от участия в Белом движении было бы истолковано как несогласие с ним и даже сочувствие красным. Кратко говоря, мы были бы нелояльными к нашей местной власти» [3]. На самом деле, и владыка в этом признается в своих воспоминаниях, он, как и многие другие, всем сердцем сочувствовал Белому движению.

В марте 1920 года, после эвакуации частей Вооруженных сил юга России из Новороссийска, Крым остался единственным участком суши, удерживаемым Добровольческой армией. Однако армия была разложена и деморализована. Немалую часть вины за такое ее состояние возлагали тогда на главнокомандующего генерала А. И. Деникина. Среди людей, небезразличных к судьбе своей Родины, все чаще и чаще стали раздаваться голоса за смену Деникина на посту главнокомандующего. Активно за это выступал и Севастопольский епископ Вениамин. Антон Иванович Деникин в своих воспоминаниях прямо пишет о том, что епископ Вениамин возглавил против него «оппозицию крайних правых», считая, что генерала погубил «тот курс политики, который отвратен русскому народу» [4]. Об организации общественного выступления «инициативной группы» в Крыму во главе с епископом Вениамином в пользу Врангеля говорит в своих воспоминаниях князь В. Н. Оболенский [5]. О роли владыки Вениамина в деле отставки Деникина пишет и генерал Слащев [6]. Генерал Врангель в свою очередь отмечает, что именно епископ Вениамин поддержал его в трудную минуту решения о принятии на себя командования Армией [7].

22 марта 1920 года Деникин подписал приказ о назначении генерала Врангеля новым главнокомандующим. Через три дня в честь нового главнокомандующего на Нахимовской площади был устроен военный парад, после которого к площади подошли участники крестного хода, организованного епископом Вениамином из каждого городского храма Севастополя. После молебна епископ огласил участникам торжеств приказ Деникина о назначении командующим армии генерала Врангеля и произнес «жесткую и зажигательную проповедь, в которой звучали призывы к борьбе с большевиками» [8]. Тогда владыка еще искренне верил, что советская власть не будет поддержана народом и долго она не продержится.

Вскоре генерал Врангель принял у себя делегацию духовенства и общественных деятелей. В своих воспоминаниях он пишет, что имел особый разговор с епископом Вениамином, в котором владыка обращал внимание генерала на упадок нравственности в армии, говорил о необходимости духовно-религиозного воспитания войск, об активизации работы духовенства. По-видимому, Петр Николаевич был со всеми этими словами согласен. Он вспоминал: «Работа и в этом отношении предстояла большая и во главе военного духовенства должен был быть поставлен человек исключительно деятельный. Мало зная наше высшее духовенство, мне трудно было наметить такое лицо; я решил посоветоваться с членом церковного Собора графом П. Н. Апраксиным, бывшим таврическим губернатором, ныне председателем Ялтинской городской думы, человеком высоко честным и глубоко религиозным. Он находился в Севастополе и я просил его на следующий день прибыть ко мне. Граф Апраксин горячо рекомендовал мне самого епископа Вениамина, который, помимо других качеств, как епископ Севастопольский, был хорошо известен населению Таврии и пользовался среди последнего высоким уважением» [9].

31 марта 1920 года Врангель издал приказ о назначении епископа Вениамина управляющим военным и морским духовенством, заменив тем самым «павшего духом» и откомандированного в Константинополь и Балканские страны протопресвитера Г. И. Шавельского. Владыка Вениамин вспоминал: «Это был первый случай за 220 лет (со времени Петра I), что во главе духовенства стал архиерей. Государственные военные власти прежде не хотели этого потому, что с протоиереем легче было обходиться, чем с архиереем. Тут сказался и дух господства государства над Церковью. Но избрание меня архиереем армии и флота тоже не означало улучшения церковных воззрений теперешнего правительства. Это было личным делом главнокомандующего, по личной симпатии ко мне. Важно отчасти было и то, что я пользовался любовью у севастопольцев, а это весьма нужно было и для военного дела. Так судьба меня поставила очень близко к самому центру белого движения в последний период его» [10].

10 апреля 1920 года Врангелем был подписан приказ, согласно которому управление протопресвитера переименовывалось в «управление военным и морским духовенством». Чин управляющего военным и морским духовенством равнялся военному чину командира корпуса, подчинявшегося непосредственного главнокомандующему. Помимо этого учреждалась новая должность помощника епископа Вениамина (им стал протоиерей Г. Спасский), а также должности личного секретаря (И. Черненко) и чиновника для особых поручений (капитан первого ранга А. Свечин). Штат управления был увеличен с 17 до 40 человек. Кроме того, в его составе появились должности проповедников армии [11].

Заручившись поддержкой главнокомандующего и любовью севастопольцев, епископ Вениамин взялся за нравственное оздоровление армии и, прежде всего, офицерства и командующего состава. В армии был введен институт корпусных благочинных, которые назначались из лиц духовенства при штабах корпусов. Корпусным благочинным подчинялись благочинные дивизий, но в случае необходимости последние обращались и напрямую в управление военным духовенством. В число обязанностей корпусных благочинных входило: «возможно чаще посещать находящиеся в районе корпуса госпиталя [и] лазареты, в том числе и приданные к дивизиям, так как дивизионные благочинные не всегда могут иметь за ними наблюдение и руководить деятельностью госпитальных священников, наблюдая, чтобы священниками: а) возможно чаще совершались богослужения, б) посещались раненые, в) напутствовались умирающие, г) хоронились с подобающей честью умершие, д) чтобы при госпиталях имелось необходимое церковное имущество, имелись и правильно велись метрические книги, ж) чтобы об умерших священниками извещались их родственники и з) чтобы для погребения умерших воинов отводились (там, где не отведены) особые кладбища и чтобы кладбище и кладбищенские могилы содержались в добром порядке» [12]. Особое внимание обращалось «на удовлетворение религиозно-нравственных нужд больных и раненых воинов» [13]. В этом, добавим от себя, заключается долг священнослужителей на войне.

Сам епископ Вениамин тщательно координировал деятельность военных священников и периодически выезжал на фронт. Под его руководством осуществлялось издание газеты «Святая Русь», где он выступал с обращениями и объявлениями. Большая работа проводилась им по оказанию помощи клирикам-беженцам и членам их семей. Владыка служил молебствия и благословлял войска, выпускал «воззвания» и «призывы».

В начале июня 1920 года епископ Вениамин пожелал лично ознакомиться с обстановкой на освобожденной территории и совершил большую поездку по северным уездам Таврической губернии. По возвращении он составил особый доклад о своих наблюдениях в тылу. Этот доклад открыто вскрывал язвы творящихся беззаконий со стороны армии и местной власти. Прежде всего владыка призывал быть внимательнее к простому народу, к простым людям. Он писал: «Необходимо, чтобы, во-первых, все, начиная с главнокомандующего, посещали народ, бывали в деревнях, говорили с ним задушевно, просто, а не чурались его и не ограничивались одними лишь торжественными наездами; нужно чтобы народ видел, что ему доверяют и уважают его личность, любят его по-христиански; во-вторых, необходимо, чтобы всякие грубости искоренялись беспощадно, как провокационно-губительные действия, подрывающие нравственные взаимоотношения между высшими и низшими; необходимо, чтобы перестал народ бояться и чураться нас; для этого нам нужно всячески опасаться давления своей личностью, особенно кто занимает высокое положение; великая заслуга начальника сочетать власть с простотой.

Что дивного, если боятся начальника маленькие люди, если и я, епископ, управляющий большим делом, далеко не всегда свободно чувствую себя в присутствии властей прежней духовной складки. Мы должны быть просты, народны, благожелательны, открыты. И народ пойдет за нами. Особенно нужно теперь обратить внимание на сельский народ. Ведь совершенно ясно, что не одно офицерство, тем более не интеллигенция, и не горожане, спасут Россию, а крестьянство.

Поэтому посещение его, связь с ним душевная и искренняя необходима как воздух, особенно важны центры сельские. Например, посещение и сближение с Б[ольшой] Михайловкой, этой местной «Москвой», по выражению большевиков, решило бы массу вопросов (и о мобилизации, и о земле, и о проч.) на всю округу, чуть ли не на весь север Таврии… Но, увы, там кроме постоя почти ничего не было сделано в этом отношении. Послужил я Литургию, сказал две проповеди, – и только…

С народом – спасенье, – без него мы – корабли в бушующем океане» [14].

Эта обширная цитата из не менее обширного доклада владыки по результатам его поездки приведена здесь не столько для характеристики происходящего в тылу армии, сколько для понимания главных забот архипастыря, забот не только о своей военной пастве, но и о тыловом народе [15]. Владыка жестко критиковал интеллигенцию за ее бездеятельность, равнодушие и чванство. Призывал не отсиживаться в тылу, а идти хотя бы с нравственной проповедью, с лекциями и агитацией в армию, к солдатам и офицерам. И от офицеров он требовал своим примером показывать высокий идеал своим подчиненным солдатам. Просил относиться к ним по-человечески, с уважением и снисходительностью. Однако высокие чины чаще всего были глухи к его словам.

Конечно, проповеди и выступления владыки Вениамина, по его словам, ни в коей мере не преследовали своей целью подорвать авторитет офицеров. Напротив, «в Мелитополе, – писал он, – во время моей речи в театре я упомянул о том, что хорошо было бы интеллигенцию нашу отправить на фронт (особенно педагогов), а офицеров (их много и с высшим образованием) из армии пригласить к педагогической деятельности. Одна дама возразила с места, что иные офицеры не знают молитв даже. Я ответил, что Закон Божий и батюшки сумеют преподавать, а других предметов не потребуется. А кроме того, добавил я, пусть не коснется ничья рука офицерства: они устлали белыми костями поля России и полили ее кровью мученичества. Не знают иные из них молитв, но Господь за подвиги жертвенные простит им это…» [16].

Эти слова владыки подтверждались делом. Для поднятия боевого духа солдат и офицеров 30 апреля 1920 года по его рекомендации в армии был учрежден особый орден «Святителя Николая Чудотворца». Этот орден представлял собой черный металлический крест с изображением святого и надписью «Верою спасется Россия» на трехцветной ленте. Всего им было награждено 337 человек солдат, офицеров и генералов. Военные священники награждались наперстными золотыми крестами на Георгиевской ленте. Использовались и другие церковные награды для духовенства: митры, палицы, камилавки.

Епископ Вениамин первым подавал пример в самоотверженном служении. Он принимал активное участие в организации дней всенародного покаяния, крестных ходов, прилагал все усилия к тому, чтобы поднять духовно-нравственный уровень своей паствы. «Вплоть до последних дней эвакуации, – пишет советский исследователь Б. П. Кандидов, – управление военным духовенством бесперебойно продолжало свою деятельность. Назначали попов, перемещали их, возбуждали ходатайства о награждении за «подвиги» в борьбе с Красной армией, руководили церковным снабжением и т.д.» [17].

Вскоре активная деятельность главы военного и морского духовенства натолкнулась на открытое недовольство высших военных чинов. Его проект о запрете в войсках употребления матерных ругательств был попросту «завернут». Среди многих вождей и воинов Белой армии наблюдалась не только теплохладность в вопросах веры, но даже и безрелигиозность, пренебрежение ко всему духовному. В своих воспоминаниях владыка признавался, что они не хотели даже понять нужд простого народа. Поэтому лично для владыки «белое движение было в конце концов движением классовым, а не всенародным (не рабоче-крестьянским)» [18]. И, не найдя в нем достаточного нравственного, религиозного и идеологического стержня, он вскоре в нем разочаровался.

После захвата Красной армией Крыма в ноябре 1920 года епископ Вениамин вместе с частями Русской армии и беженцами эмигрировал в Константинополь. Его предшественник на посту главы военного и морского духовенства протопресвитер Георгий Шавельский, который также как и владыка увидел разложение Белого движения и превращения добровольцев в «белых большевиков», писал в эмиграции в 1943 году: «Добровольческое дело 1919-1920 годов, может быть, когда-нибудь будет признано недоразумением: своя своих не познаша. Может быть, Добровольческая Армия принесла не только пользу, но и вред России. Может быть, без обильно пролитой в гражданской войне русской крови скорее бы возродилась бы Россия. Но в защиту Добровольческой Армии надо сказать, что она явилась благородным и самоотверженным протестом против тех крайностей, с какими выступила в октябре 1917 года новая власть: объявлением религии опиумом народа, отрицанием собственности, свободного труда и полным пренебрежением к человеческой личности» [19].

Пройти мимо этого благородного и самоотверженного протеста епископ Вениамин не мог. Он писал: «Я <…> не думал о конце или победах, как и другие, а шел на голос совести и долга. И в этом душевном решении не раскаиваюсь и теперь. Пусть это было даже практической ошибкой, но нравственно я поступил по совести. И мне тут не в чем каяться» [20].

Практическая ошибка заключалась не в поддержке Белого движения, которое потерпело поражение. Главной ошибкой было невыполенение послания Патриарха Тихона о невмешательстве духовенства в политическую жизнь. Усвоив этот урок, владыка Вениамин будучи в эмиграции всячески старался дистанцироваться от политики и призывал к этому других духовных лиц. «Конечно, – писал он, – как гражданам страны, и нам важны и близки интересы родины, но все же мы специалисты в других областях, а не в гражданской и военной. И потому брать на себя ответственность за эти вопросы, да еще когда нас не спрашивают о них, весьма рискованно» [21].

Обязанностью священнослужителей, как в военное, так и в мирное время, является священнодействие и духовное окормление паствы. Сложность периода гражданской войны заключалась в том, что одна из сторон открыто заявила о своем безбожии, поставила себя вне Церкви, вне нравственного закона, формируя свой новый, революционный закон. Более того, эта сторона захотела изменить многовековую историю России, перевоспитать сам народ, что привело в итоге к многочисленным жертвам. Против этого и выступило военное духовенство в Крыму во главе с епископом Вениамином, явив собой пример самоотверженного служения Богу и Отечеству.

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

[1] Катунин, Ю. А. Православная церковь и государство: проблема взаимоотношений в 1917-1939 гг. (на материалах Крыма). Диссертация на соискание ученой степени доктора исторических наук. Симферополь, 2003. С. 68.

[2] Послание Патриарха Тихона верующим Православной Российской Церкви 25 сентября (8 октября) 1919 г. // Русская Православная Церковь и коммунистическое государство. 1917-1941. Документы и материалы. М., 1996. С. 45.

[3] Кашеваров, А. Н. Высшее Церковное Управление в 1918-1922 гг. / История Русской Православной Церкви в XX в. (1917-1933 гг.). Материалы конференции. Мюнхен, 2002. С. 41-42.

[4] Деникин, А. И. Очерки русской смуты. Минск, 2002. С. 444-445.

[5] Оболенский, В. А. Моя жизнь. Мои современники. Ymca-Press, 1988. С. 701. См. также: Оболенский В. Крым при Деникине // На чужой стороне. Кн. VIII. Берлин – Прага. 1924; Его же. Крым при Врангеле // На чужой стороне. Кн. IX. Берлин – Прага. 1925. Б. П. Кандидов, ссылаясь на воспоминания Оболенского в своей книге «Церковь и Врангель» (Харьков, 1931. С. 7), дает ошибочные инициалы последнего как «А.Н.».

[6] Катунин, Ю. А. Указ. соч. С. 79.

[7] Врангель, П. Н. Воспоминания: в 2 частях. 1916-1920. М., 2006. С. 385.

[8] Катунин, Ю. А. Указ. соч. С. 81.

[9] Врангель, П. Н. Указ. соч. С. 400.

[10] Вениамин (Федченков), митр. На рубеже двух эпох. С. 239.

[11] Приказ № 3007 главнокомандующего вооруженными силами на юге России генерала Врангеля от 10 апреля 1920 г. См.: Кандидов Б. П. Церковь и гражданская война на юге. (Материалы к истории религиозной контрреволюции в годы гражданской войны). По неопубликованным архивным материалам. М., 1931. С. 181.

[12] Кандидов, Б. П. Церковь и Врангель. С. 40-41.

[13] Там же. С. 46.

[14] Цит. по: Кандидов, Б. П. Церковь и гражданская война на юге. С. 109.

[15] Полностью доклад епископа Вениамина см.: Докладная записка епископа Севастопольского Вениамина (Федченкова) о наблюдениях в тылу Русской армии в Северных уездах Таврической губернии // Белая гвардия. 2008. № 10. С. 214-221.

[16] Кандидов, Б. П. Указ. соч. С. 63

[17] Там же. С. 95.

[18] Вениамин (Федченков), митр. Указ. соч. С. 252.

[19] Шавельский Г., протопр. Воспоминания последнего протопресвитера русской армии и флота. Издание третье. М., 2010. С. 30.

[20] Вениамин (Федченков), митр. Указ. соч. С. 234-235.

[21] Там же. С. 185. Подробнее об этом см.: Просветов, Р. Ю. Митрополит Вениамин (Федченков) о христианском отношении к власти // Интернет-журнал Православие.ру. 30 сентября 2014 г. Режим доступа – http://www.pravoslavie.ru/jurnal/73993.htm; научный богословский портал «Богослов.ру». 6 октября 2014 г. Режим доступа – http://www.bogoslov.ru/text/4213518.html.