Понравилось, а потому выношу в блог.
Из интервью протодиакона Андрея Кураева на радио «Эхо Москвы» (11 октября 2013 г.):
А.КУРАЕВ: Я много раз говорил, как человек богословски немножко образованный, я не знаю, что такое официальная позиция церкви. Потому что нигде в церковных правилах такая инстанция не прописана. Есть догматы церкви, но они — о Боге, о Небе, не о земле. Есть каноны.
М.КОРОЛЁВА: Но мы же с вами говорим о церкви как об институте, правда?
А.КУРАЕВ: Понимаете, если мы говорим как об институте, то в самом нашем этом тогда институте в церкви не прописано, что такое официальное мнение и степень его обязательности для членов церкви.
М.КОРОЛЁВА: Ну, вот, мы журналисты, например, у нас есть понятие там «официальный представитель». Вот, официальный представитель Русской Православной Церкви.
А.КУРАЕВ: У вас пусть он будет, да. А я скажу так: за последние 100 лет не было случая, чтобы то, что объявлялось официальной позицией церкви, не было стыдно вспоминать уже через 20 лет. Как Патриарху Тихону было стыдно за ультрамонархические прокламации Синода, скажем, 1905 года, как потом патриархам советской поры было неудобно вспоминать какие-то антибольшевистские прокламации Патриарха Тихона в годы Гражданской войны. Как в 90-е годы стало очень неудобно вспоминать какие-то просталинистские декларации Патриарха Алексия Первого в 1947 году. И прочее, и прочее.
М.КОРОЛЁВА: То есть вам кажется, что церкви через 20 лет может быть стыдно за то, что, ну, как бы, с ее согласия в том числе были осуждены девушки по делу Pussy Riot?
А.КУРАЕВ: Не исключаю. По крайней мере, каким-то людям церкви, многим, это будет так. А многим уже и сейчас так.
М.КОРОЛЁВА: Ну, честно сказать, вот, я кроме, пожалуй, вашей позиции ничьей особо и не припомню. А вы когда разговариваете…
А.КУРАЕВ: Ну, христиане не обязаны публично обо всем декларировать. Просто я не только в блогах, но и в реальной жизни вижу множество людей, и епископов, священников, которые выражают совсем не ту позицию в этом вопросе, которую принято считать официальной позицией церкви.
М.КОРОЛЁВА: Скажите, а почему они, все-таки, об этом не говорят? Вот, вы же говорите.
А.КУРАЕВ: Официальная позиция церкви – это то, что руководство церковное хочет показать в диалоге с руководством государственным. Да, это область их компетенции, они лучше знают, в каком режиме идут их разговоры, повестку дня, что нужно сказать и так далее. Церковные массы готовы это прощать. Ну, считая, что это форма налога, которую некоторые церковные люди, иерархи… Это их тяжелое послушание, тяжелая работа, но они вынуждены платить политический налог за то, чтобы мы могли бы в это не вмешиваться.
Знаете, есть такая старая, очень красивая, я считаю, и мудрая церковная история – это VI век, «Духовный луг» книга называется. В одном монастыре умер монах, который был завхозом. Он плохой был монах. И когда он скончался, его тело почернело, стало дурно пахнуть, ну, в общем, история как в «Братьях Карамазовых» у Достоевского описана. И монахи сказали «Ну, Бог шельму метит. Не будем его даже отпевать. Он был плохой монах. Он часто в монастыре не ночевал, пьяным возвращался и так далее, какие-то сомнительные личности вокруг него. Мы не будем даже молиться о нем – Бог явно свой суд свершил».
А настоятель говорит «Да вы что делаете? Да, он плохой монах. Но он себя в жертву ради нас с вами принес. Он общался с этими купцами, спонсорами, да, пьянствовал с ними и прочее, чтобы мы с вами могли спокойно молиться, не думая, будет у нас завтра кусок хлеба или нет. Поэтому вот что. Давайте-ка столовую закрываем, и молитесь, и поститесь, и молитесь о нем».
3 дня монахи постятся, на 4-й день тело покойника светлеет и монахи говорят «Ну всё, теперь можно о нем спокойно молиться, отпевать».
Вот, бывают такие очень неприятные служения в церкви, которые берет на себя кто-то один, чтобы избавить остальных от необходимости контакта, ну, скажем, с государственными органами.
М.КОРОЛЁВА: Это вы Pussy Riot, что ли, имеете в виду?
А.КУРАЕВ: Нет, я имею в виду вообще служение Патриарха, служение епископа вообще в широком смысле. И поэтому мы с вами можем входить в храм, скажем, не задумываясь над тем, как устроены его коммунальные службы, а просто приходить молиться. Мы можем ходить в храм, не задумываясь над тем, на каких правовых основаниях существует эта община, потому что есть другие люди, которые этим занимаются. И это нечто, с одной стороны, периферийное с точки зрения высших целей церкви, и поэтому все не обязаны этим заниматься и принимать это в расчет. А это некий налог, налагаемый на нескольких людей Церкви. Как во времена ига – чтобы всех не угоняли в ордынский полон, князь или митрополит сами ехали туда – безо всякой радости и с риском.
Полностью здесь.