Один старец говорил так: «Если вы будете давать больным и братьям все, что они попросят, у вас будут хорошие больные и плохие братья».
* * *
— Ты наполняешь радостью мое сердце, — сказал ему старец. — Но у тебя две жены. Нужно, чтобы ты отказался от одной из них.
— Я так и сделаю, если ты, отче, укажешь мне хотя бы одно место в Писании, где осуждается двоеженство.
— «Никто не может служить двум господам», — отвечал ему старец.
* * *
Авва Моисей, обходя пустыню, столкнулся с кочевым племенем, которое справляло пышные похороны. Посреди стойбища, на огромном костре лежало тело вождя племени в богатых одеждах.
— Какой веры был ваш вождь? — спросил старец.
— Увы, — отвечали ему, — он был неверующим.
— Поистине великое несчастье, — сказал тогда авва Моисей, — быть так роскошно одетым и не иметь, куда пойти!
* * *
Двое отцов повстречались как-то посреди пустыни. Поклонившись друг другу, один из них спросил другого:
— Прости мою нескромность, брат, не жил ли ты какое-то время в Антиохии?
— Я никогда не бывал в Антиохии, — отвечал тот.
— И я тоже; должно быть, это были двое других монахов.
* * *
Однажды авва Пресонций получил урок. Когда он стоял на молитве в своей келье, кто-то постучал в дверь его хижины:
— Прости меня, авва, — сказал прохожий. — Не можешь ли ты указать мне дорогу в Алеппо?
— Нет, — отвечал авва, — но я знаю дорогу в Небо.
— Как я могу поверить, что кто-то знает дорогу, ведущую так далеко, если он не знает дороги в окрестностях? — сказал тогда путник.
* * *
Авва Сысой сказал по поводу александрийских богословов:
«Если бы Господь Бог поручил составить десять заповедей богословам, у нас было бы не десять заповедей, а тысяча».
* * *
Великий Пахомий диктовал свой Устав молодому монаху-писцу. В конце главы он велел ему перечитать написанное и едва сдержал вспышку гнева.
— Авва, почему ты вдруг сделался таким суровым? — спросил его молодой монах.
— Потому что я продиктовал тебе одно, ты понял другое, а написал третье, — отвечал старец.
* * *
Жарким августовским днем камни в Нитрийской пустыне просто плавились от солнца. Один монах с трудом шел через песчаные холмы, ведя за собой осла, запряженного в повозку. Наконец, обессиленный, он остановился.
— Я еще никогда в жизни не видывал такой жары, — произнес он вслух.
— И я тоже, — проговорил осел.
— Вот те на! — воскликнул монах. — Впервые слышу, чтобы осел разговаривал!
— И я тоже, — сказала повозка.
* * *
Один старец сказал: «Тот, кто тебя оскорбил, вряд ли тебя простит».
Другой сказал:
«Если ты отвергаешь похвалу, то это, возможно, потому, что ты желаешь двойной».
* * *
— Ты совсем теряешь память, — сказал один монах старцу.
— Ну да, — отвечал тот, — и притом так основательно, что получаю от этого даже немалую пользу: много раз я радуюсь одному и тому же, словно впервые.
* * *
Один монах спросил авву Аммония, почему это люди века сего так много суетятся. Старец отвечал:
— Они бегают по миру вдоль и поперек из страха, как бы не пришлось встретиться с ним лицом к лицу.
* * *
Мудрость древних египетских монахов проистекала скорее от их постоянного контакта с землей, чем от ученых занятий или образованности. Среди редких исключений был Арсений. Но даже он на склоне лет признался как-то одному старцу:
— Много трудов я положил, читая книги. Но то, что я в них нашел, не так уж много стоит…
— Что ж, многие отправляются удить форель, но домой приносят только ревматизм, — заметил на это старец.
* * *
Один монах пришел к Элию Отшельнику и сказал ему:
— В миру я встретил человека, который был о себе очень хорошего мнения.
— Будь уверен, — отвечал ему Элий, — что когда у кого-то о себе очень хорошее мнение, то это единственное хорошее мнение, которое у него есть.
* * *
Молодой монах пришел за советом к авве Моисею.
— Отче, — сказал он, — я понимаю, как можно согрешить руками, глазами, устами или ушами. Но как можно согрешить носом?
— Если совать его в чужие дела, — отвечал старец.
* * *
Молодой монах пришел к старцу за советом.
— Отче, — сказал он, — я живу в пустыне чуть больше года, и за это время уже пять или шесть раз появлялась саранча. Ты знаешь, что это за напасть — она проникает всюду, даже и в нашу пищу. Что же мне делать?
Старец, который жил в пустыне уже на протяжении сорока лет, отвечал:
— Когда саранча попала мне в похлебку в первый раз, я все вылил. Затем, во второй раз, я выбросил саранчу, а похлебку съел. В третий раз я съел все, и похлебку, и саранчу. А теперь, если саранча пытается выбраться из моей похлебки, я отправляю ее обратно.
* * *
Авва Авраам, старец, исполненный кротости и заботливости, был очень любим ребятишками из соседней деревни. Часто они собирались перед его хижиной, ожидая, когда старец выйдет и расскажет им что-нибудь о красоте творения. В один из таких дней старец долго рассказывал детям о Боге, а под конец задал им несколько вопросов:
— Скажи мне, Даниил, кто такой Бог?
— Бог — это наш Творец.
— Ты хорошо ответил. А ты, Макарий, что ты скажешь, кто такой Бог?
— Бог — это мой Отец.
— Очень хороший ответ. Ну, а ты что скажешь, Гелазий?
— Бог — это отец Макария.
* * *
Отцы-пустынники относились к женщинам с предубеждением, но было бы преувеличением сказать, что они были полные женоненавистники. Их духовная уравновешенность удерживала их от всякого рода крайностей. Авва Филатерий однажды сказал:
— Женщины догадываются обо всем и ошибаются только тогда, когда думают.
* * *
Один тучный бедуин пришел однажды к авве Сысою.
— Отче, — сказал он, — дай совет, как мне похудеть?
— Вообще-то я не даю таких советов, — возразил старец. — Попробуй подольше ездить на верблюде. Может быть, это тебе поможет…
Через некоторое время авва Сысой снова встретился с этим бедуином и спросил его, как дела.
— Прекрасно, — отвечал бедуин. — За две недели мой верблюд похудел на сорок фунтов.
* * *
Как-то раз один из братьев спросил игумена:
— Должны ли мы остерегаться даже пожилых женщин?
— Пожилые женщины, — отвечал старец, — как розовый куст. Розы опали, но шипы остались.
* * *
Один молодой человек желал поступить в монастырь Эннатон. Старец стал его расспрашивать, желая испытать, насколько серьезно тот решился оставить мир.
— Если бы у тебя было три золотые монеты, отдал бы ты их нищему?
— От всего сердца, отче!
— А три серебряных монеты?
— Охотно!
— А если бы у тебя было три медных монетки?
— Нет, отче.
— Почему же? — воскликнул старец в изумлении.
— Потому что у меня действительно есть три медных монетки.
* * *
Как известно, большинство египетских монахов были выходцами из крестьян. Однажды один из них пришел к старцу.
— Отче, — сказал он, — у меня возникли сомнения в истинности Евангелия.
— Как же они у тебя возникли? — спросил старец.
— Когда я читал Евангелие от Луки 14, 18. Там сказано, что один землевладелец, когда его приглашали на брачный пир, отказался, говоря: «Я купил землю, и мне нужно пойти, посмотреть ее».
— Ну, и что же?
— Не может быть, чтобы кто-то купил землю, не посмотрев ее заранее!
* * *
Рассказывают, что братьям Тимофею и Павлу в Скитской пустыне было поручено стричь монахов, и работы у них было много. Однажды к ним пришел старец, который десять лет до того не брился и не стригся. Брат Павел в этот день был несколько утомлен из-за долгого поста. В результате в конце стрижки и бритья у старца было три пореза: на подбородке, на щеке и на голове.
— Отче, — спросил его брат Павел, — ты у меня уже бывал?
— Нет, уверяю тебя, — отвечал старец. — Ухо мне отрезали разбойники в пустыне.
* * *
Авва Афанасий был при смерти. Врачу, который уверял его, что у него нет ничего серьезного, он сказал:
— Какая удача! Значит, я умираю в добром здравии.
* * *
Когда авве Феофилу было сорок лет, его спросили:
— Отче, сколько лет было великому Иоанну, когда он умер?
— Он умер в обычном старческом возрасте, — отвечал Феофил, — то есть шестидесяти лет.
Когда же авве Феофилу исполнилось шестьдесят, его снова спросили, в каком возрасте умер великий Иоанн.
— В обычном старческом возрасте, — отвечал Феофил, — то есть восьмидесяти лет.
* * *
Двое братьев жили в одной келье долгие годы в полном согласии. Однажды один из них сказал:
— Что, если нам поспорить немного, как все люди?
— Но я не знаю, как нужно спорить… — отвечал второй.
— А вот как: я положу между нами кирпич и скажу: «Это мой кирпич». А ты ответишь: «Нет, он не твой, он мой». Все споры всегда так начинаются.
Они положили между собой кирпич, и первый начал:
— Это мой.
Но второй отвечал:
— Если он твой, бери его и иди с миром.
Так им и не удалось поспорить.
* * *
Один из братьев спросил как-то старца:
— Что доподлинно означает: «Не произноси имени Господа Бога твоего всуе»?
— Это значит, что нельзя кощунствовать попусту, — отвечал старец.
* * *
Один старец заметил: «Все в жизни происходит так: когда вы становитесь достаточно большим, чтобы дотянуться до горшочка с медом, вам этого уже не хочется».